Додати новий коментар

Украина тонет в безнаказанности преступников.
(продолжение)
Кожні 40 секунд в Україні відбувається акт незаконного насильства в міліції.
Такими є результати соціологічного дослідження проведене Харківським інститутом соціологічних досліджень спільно з Харківською правозахисною групою. В ефірі Радіо Свобода дані оприлюднив координатор програм Харківської правозахисної групи Андрій Діденко.
Популярная тема избиения задержанных в милиции. Да, бьют. Потому, что признаются в совершении сразу меньше процента задержанных. Остальные сдаются после побоев. Бывает, что берут на себя чужие преступления.
Отчего это происходит? От спешки. От нежелания по крупицам собирать доказательную базу. От неумения работать. В милиции текучесть кадров сейчас такая, что начальник не знает своих подчиненных в лицо. В органы идут все, кому удалось пролезть или распределили. Опыт не ценят: вузы всех мастей штампуют юристов на потоке, выпускников – тучи, замена всегда найдется. Ну, а толку с них?!
То, что милиция – это проходной двор, большая беда и для общества, и для правоохранительной системы в целом. Раньше, чтобы дойти до полковничьей должности, нужно было пройти огромный путь. Сначала школа подготовки сержантов милиции, 3-6 месяцев после армии. Потом средняя школа милиции, туда шли лучшие. После средней – высшая. И три года Академии в Москве. До высоких должностей добирались люди, которые прошли все ступени.
А сейчас? Со школьной скамьи в милицию (чтобы в армию не ходить) на офицерские должности. В 27 лет уже майоры. И это пацаны, которые не то, что пороху не нюхали, часто бомжей в глаза не видели. Сидят в канцеляриях, бумажки перекладывают.
Сейчас все говорят о пенсионной реформе. Пенсия на самом деле всегда была серьезным стимулом идти работать в органы. Но в советские времена за нее надо было честно отпахать 25 лет. Засчитывалась армия, учеба, пенсионерами становились где-то в 43-45 лет, не раньше. Потом Кучма сделал 20 лет выслуги. Ладно. Но потом пошли новые послабления: год за полтора. Эти льготы пробивали не оперативники, а влиятельные люди, которые стали устраивать в разные милицейские службы своих детей. В результате у нас 4,5 млн. пенсионеров до 45 лет. Среди них значительный процент – это «блатные» детки, которые попротирали штанишки в УБОПе и на канцелярских должностях, получили милицейскую пенсию, и ушли в бизнес. Из-за них пострадали те, кто реально вкалывает за копейки.
Спросите, как это сказывается на количестве возбужденных уголовных дел? Так и сказывается. Потерпевший никому не нужен. И прав у него никаких нет, кроме, как жаловаться. И у адвоката тоже. Потерпевший не может собирать доказательства, не имеет права их предъявить. Даже если он все сделает за следствие, доказательства будут незаконны.
Приходила одна женщина. У нее дочку подрезали и ограбили ровесницы. Говорит: видела дочкину цепочку на такой-то барышне, опросите ее, я выследила, куда она пошла, знаю, как зовут и где живет. А следователь ей – идите домой, мы вас вызовем. Если бы была детективная служба, она была бы противовесом всему этому бардаку. Детектив смог бы собрать доказательства и предъявить следствию и суды. Это разорвало бы цепочку безнаказанного бездействия. Но пока этого ничего нет. Монополия государственных правоохранительных органов на сбор доказательной базы приводит к тому, что доказательства никто собирать не хочет. И не может.
Меня всегда удивляло: почему мы не верим человеку, подавшему заявление о преступлении? Потому, что он может лгать? Может. Но для этого есть статья об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Но не может быть из 1,6 млн. заявлений о преступлении 1,2 млн. ложных сигналов. Министр Могилев над этим не задумывался? Видимо, нет.
Продолжение следует...
Майор милиции П. Феоктистов