Архивы раскрывают свои тайны: НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКИ НА ПОДКАРПАТСКОЙ РУСИ – ХІ
Вместо эпиграфа
Петро Ходанич: «Пане Розгулов, а як би перейнялися ви проблемою руськага языка, скажемо, в Туві, Бурятіі, Татакстані (так у П. Х. – Р. В) тих же років, а не лізли у мовну політику не ріднокровних вам закарпатців. Ви хто? Філолог, політтехнолог, судячи з прізвища, далеко не закарпатець. З мовою ми і без ваших порад впораємося».
Степан Сікора: «Пане Петре, Вам по інтелекту, по знанню історії нашого краю дуже і дуже далеко до Валерія Разгулова, який досліджує і пише історію нашого краю, такою якою вона була, а не той фальсифікат, який Ви подаєте слухачам на своїх лекціях. А ярлики, бачу,Ви вмієте майстерно вішати на людей, яких не знаєте. А хто такий Разгулов? Це патріот свого краю. А хто Ви зі своїм фальсифікатом?»
Петро Ходанич: «Пане Степане, не знаю і шо вам уповісти, бо у мене така думка ош ви нигда і нич не читали. Та наберіться сили, пуйдіть у бібліотеку і попросить бодай янну мою книжку, або тицьність мою фамілію в інтернеті. І тоді не будете гнати дурницю. Треба деколи читати і поважати людей, а не лем триматися того, щто всякий, ко не є з нами, себто політичними русинами (агентами КДБ), той є не наш. Майте хоч маленько поваги до тих, які творять закарпатську літературу, мистецтво і освіту. Може вам нянько з мамов тому не учили?»
Степан Сікора: «Знаєте, пане Петре, я русин і тим ся горжу і не забуваю свої коріння, на відміну від Вас. Гнати дурницю? В чому? Прошу конкретний факт. По друге, Вашу думку поважаю, але ніколи не вішаю ярлики на інших, тих хто не поділяє Вашу думку. Як легко вішати, як в старі добрі часи, ярлики на людей, яких не знаєте. Як Ви це робите стосовно Разгулова і мене. І яке відношення я маю до «політичного русинства»? Прошу факт. І це Ви творите Закарпатську літературу, мистецтво, освіту? Розумію, що гіперболізована самооцінка. Що ж буває. І що саме цікаво, читав Ваші твори. Крім обурення, не викликають нічого. Невже така розумна і талановита людина як Ви так може не любити свій народ і свій край, що так фатально фальшує її історію? Вас мамка з няньком не вчили, що писати неправду – це гріх?»
Михайло Уж: «Петро Ходанич ви ж науковець… яка у нас мова? У нас нее мови у нас бесіда! А мовууу сюди заперевальні занесли і до сих пір насильно її насаджають».
Раиса Мойсей: «Петро Ходанич извините. А я и не знала, что именно вы оказывается творите закарпатскую литературу. А по скромнее быть вас ваши мамка и нянько не навчили?»
Александра Домкович Марченкова: «Петро Ходанич Как Вам не стыдно? Ви еще череп начните промеривать, чтобы определить чистоту нации. Стыдобище!»
Татьяна Разгулова: «Петро Ходанич, між іншим, призвіще Разгулов, не зважаючи на мову, завжди пишиться через А».
Володимир Павлей: «Петро Ходанич, Ви же сам вчився в т. ч. й в Москві, якщо добре пам’ятаю (здається на факультеті журналістики – уточніть, якщо помиляюся) і тепер дуже цікаво – чим Вам зашкодила російська мова? Мої ужгородські вчителі нас тому, що чим більше мов людина знає – тим це краще. Це вже не актуально?! Це було в тому «совку», котрий тепер сучасні манкурти та невдячні аморальні потвори називають «тоталітарним». Чи вже ЛЮДИ стали непотрібні – сучасним глобальним неоколонізаторам в т. ч. й українського суспільства? І це в Закарпатті – Ви так??? наїхали на людину і вважаєте, що це нормально?».
Roman Penyak: «Петро Ходанич то Ви, наш «Творитель Закарпатської літератури»???»
Василь Зубач: «После Литературного института им. Горького в Москве, Ходанич чудово впорався із українською мовою. Вирішив він проблему із Нагірним Карабахом своєю книгою «Степанова земля», що перекладається «Степана – керт».
Володимир Павлей «Василь Зубач, я колись – на початку 80-х мав нагоду з паном Петро трудитися в Закарпатському художньо-виробничому комбінаті. Згадую ті часи як досить цікаві та сприятливі для людей, життя, навчання, розвитку мистецтв та всіх видів діяльності. Тому – іноді мені дивно читати з того, що «радикально» пише, чи коментує пан Петро в нашу нинішню дуже не стабільну, дуже не досконалу й ще не кінцеву завершену в формуванні епоху».
Валерий Разгулов: «Друзі, Василь та Володимир, таке нутро пана-перевертня Петра Ходанича, адже завжди був поруч з коритом: тоді було одне, зараз інше. А суть не міняється, - підлабузник!»
Stepan Varga: «Історія, п. Валерій, повторюється двічі, один раз у вигляді трагедії, вдруге у вигляді фарсу. Друга світова війна, за твердженням Брежнєва, це епізод битви за Малу Землю. За вашого – історія русинів – це якийсь забутий, занедбаний, занехаяний закуток історичного торжества «руського мира» в нашому краї».
Валерий Разгулов: «Добродій, Степане, добре що читаєте мої розвідки,а ще людина з гумором. Гумор потрібен в нашому житті, адже скрізь клоунада. І ще, це не моя особиста історія, це історія цілого покоління наших земляків. Тому, продовження буде, цього разу, про мого товариша, русинського письменника Івана Федоровича Комловшія».
Magyar Ember: «Вам, Stepan Varga, легко упражняться на других, в то время, когда сами ничего не делаете. Однако, кроме Валерия Разгулова есть еще и другие люди, которые своими усилиями на почве архивных документов многократно доказали ту несусветную лож на которой базируется утверждения якобы учених «свідомих патріотичних авторів» об историческом прошлом нашого края… Поэтому, Stepan Varga, не пытайтесь уличить человека – Валерия Разгулов, который, как видите, вас не банит, а ждет от вас конструктивного, делового обсуждения жизненно важних вопросов по истории нашого Края. Но, не секрет, что «бути розумним, великим і славетним» это не ваше кредо, потому что вы можете только нагадить, на больше вас не хватает».
Вместо предисловия:
Василий Андреевич Сочка-Боржавин: «Грубое административное вмешательство в творческий процесс не убило совести целого десятка закарпатских поэтов-антифашистов. Они, люди честные, прямые, не могли кривить душой, писать по указке идолопоклонников лживые песни, оды, когда вокруг царили страх и беззаконие. Вот почему из послевоенного литературного процесса выбыли поэты моего поколения Василий Добош (род. в 1917 г.), Петр Продан (род. в 1919 г.), Кирилл Галас (род. в 1921 г.), Иосиф Архий (род. в 1920 г.), Дмитрий Лазарь (род. в 1922 г.), Михаил Варга (род. в 1919 г.), Иван Мариаш (род. в 1921 г.), Василий Лавер (род. в 1919 г.),Николай Меленич (род. в 1922 г.), Михаил Симулик (род. в 1923 г.), Георгий Токарь (род. в 1919 г.), молодые прозаики Иван Комвлоший (род. в 1920 г.), Василий Молнар (род. в 1922 г.) и другие. Оказался в стороне от литературы и автор этих строк. Засилие в освобожденном крае гиневских, панасовичей, и других сталинистов, апологетов фальсификации, фальшивой писанины вызывало в тогдашних условиях бессильный протест». («Хоралы из любимых долин». Ужгород. 2009. стр. 126-127).
Личность, педагога, писателя, публициста, краеведа Ивана Федоровича Комвлошия всегда притягивала меня. Родился, один из славных представителей карпаторусской интеллигенции 15 октября 1920 года в Росвигове, теперь пригород Мукачева, в семье железнодорожника. Получив начальное образование, одаренный юноша, успешно поступает в Мукачевскую русскую гимназию. Его товарищ по учебе Георгий Токарь, писал о тех временах: «На заседаниях кружка, которые проходили почти каждое воскресенье, выступали гимназисты со своими сочинениями, рефератам, песнями, музыкой, танцами. Эти выступления кружковцами детально обсуждались и подвергались строгой, принципиальной критике. На заседаниях этого кружка совершенствовали свое литературное мастерство и молодые поэты-гимназисты Василий Добош, Емельян Балецкий, Андрей Патрус-Карпатский, Семен Панько, Михаил Варга, Иван Угрин, Иван Лявинец, Василий Лавер, Иван Чопей и другие». (Г. Токарь «Два Михаила». Единство-плюс. 10 сентября 1994 г.). Как все гимназисты Иван Комловши, много читал, особенно увлекался Толстым, поэтому его называли толстовцем. Среди гимназистов из-за своей простоты и общительности пользовался исключительным авторитетом.
В этот период, огромное влияние на его раннее творчество оказал Алексей Фаранич, который под псевдонимом Алёша Маковичанин был уже известным литератором. Его книгой «Стальная роза», зачитывался Иван Федорович. Все это, в комплексе, дало возможность не только писать, но и публиковаться в альманах «Живая струя» (1940), «Шаги» (1941). Его рассказы (написал более 200), очерки, короткие драмы и сценки, краеведческие и исторические исследования, регулярно печатались в периодических изданиях «Русская правда». «Карпаторусский орел», «Русское слово», «Наш путь» и др. Его картинки-зарисовки из жизни краян-русинов, публиковались не только в краевой прессе, но и в разных изданиях Чехословакии, Венгрии, Югославии, США, Франции, Голландии, Бельгии. Сейчас мало кто знает, что под псевдонимом «Иван Свичка», редактора мукачевской ежедневной газеты «Русин», печатался Иван Комвлоший. С ноября 1938 года по февраль 1939 года вышло всего 27 номеров. Полный комплект этого редкого издания сохранялся толького в его собственной библиотеке.
Он был один из организаторов «Союза угро-русских писателей» (1940-1944), коллеги доверили ему кассу Союза. Как не благонадежного его в 1943 году отправляют в трудовые лагеря, расположенные в западной Венгрии. Оттуда ему удалось бежать и присоединится к антифашистскому движению в Будапеште. К стати, еще учась в мукачевской гимназии он знал о существовании там подпольной антифашисткой организации и поддерживал с ее членами тесные связи. По его слова, он помогал распространять листовку, посвященную А. С. Пушкину со словами: «Славянские-ль ручьи льются в русское море? Оно-ль иссякнет? Вот вопрос». Вскоре становится переводчиком, в рядах Советской Армии, прошел с боями путь из Будапешта до Вены. В 1945 году возвращается в родное Мукачево, работает директором городского парка культуры и отдыха; директором городского Дома культуры, в Мукачевской городской библиотеке. В этот период еще была надежда на продолжение плодотворного литературного творчества.
Его друг и соратник уже не раз, упомянутый мною В. А. Сочка-Боржавин, писал о том времени: «Культ личности Сталина, произвол и репрессии губительно сказались и на судьбу нашего поколения. Нам приходилось иметь дело не только с добрыми людьми, но и с самоуверенными демагогами, дипломированными неуками, горлохватами, которые не доверяли нам, с подозрением относились к каждому, кто при прежнем режиме кончил гимназию, учительскую семинарию, чешский или венгерский университет. Сознание глушилось хлесткими цитатами из докладов Жданова по поводу журналов «Звезда» и «Ленинград» и аналогичного постановления 1946 года. Вот что выдавалось за высшую науку в учебных заведениях и творческих союзах. В те времена и появились в освобожденном Закарпатье такие идеологи, которые стали утверждать, будто бы мы пришли в новый мир из так называемой духовной темноты, что в прошлом в нашем крае не было ни истории, не литературы, разве что имелось несколько талантливых художников и футболистов. По приказу этих крикунов в Ужгороде стали исчезать таблички с названием улиц, носивших имена писателей-просветителей Ивана Сильвая, Анатолия Кралицкого… Кому-то из новых, малоосведомленных в вопросах культуры, городских чиновников, понадобилось даже убрать табличку с именем академика Игоря Граборя, выдающегося искусствоведа, народного художника СССР, который был гордостью нашего края. Душа вскипала от такого неуважения к литературному прошлому древнего славянского края, к прогрессивной деятельности писателей-будителей и к памяти наших славных земляков». (Указ. соч. стр. 125-126). Все это в полной мере коснулось и Ивана Федоровича Комловшия, у него тоже были свои гиневские, паносовичи, гильбухи и зданевичи. Их дела сегодня продолжили националисты всех мастей, пританцовывая, поют одну и туже песню, разжигая национальную и религиозную вражду среди братских народов, не задумываясь о последствиях для своих соотечественников и государства. А в первых рядах теперь не зданевичи, а ходаничи. Агрессивное меньшинство! Вот почему, после окончания филологического ф-та УжГУ (специализация русский язык и литература), он от литературных процессов отошел, был направлен на Береговщину, где работал директором школ в селах Вариево и Грабарово.
Своим богатством, справедливо считал, книжно-журнально-газетное собрание «Карпатики» (о судьбе его «либерии» отдельный рассказ). Её аналогов больше нигде не было, даже в университетской научной библиотеке в Ужгороде и в Береговском филиале Государственного архива Закарпатской области. Горжусь, что к небольшому кругу лиц, которым было разрешено пользоваться ею, принадлежал и автор. Среди раритетов его уникальной коллекции находилась подшивка газеты «Сова» с дарственным автографом корифея закарпатской фольклористики Петра Линтура. К слову, Петр Васильевич Линтур, которого по русскому обычаю называли по имени и отчеству, оставил в душе И. Комлошия огромный след. Учась в Будапеште в университете он быстро сошелся с его учениками, группой молодых талантов, Дмитрием Вакаровым, Емельяном Балецким, Петром Проданом, Кириллом Галосом, Василием Сочкой (Боржавиным), Михаилом Симуликом, Иосифом Архием, Семеном Панько, Юрием Керекешом, Михаилом Бубряком.
Помню, как на одной нашей встречи, во время общения, задал ему вопрос: кого он считает своими близкими друзьями по писательскому цеху? Без раздумья назвал: Петра Продана, Василия Сочку-Боржавина и Михаила Симулика. И кратко охарактеризовал каждого. В подтверждение своих слов позволил взять с полки подшивку «Русского слова» за 1941 год и прочитать одну из рецензий на творчество собрата. Выбрал, публикацию В. Шницера «Молодая угро-русская поэзия», где прочитал: «Так, в программном стихотворении «Мы», Продан пишет: «Мы новых порядков сыны, носители новых идей, нам много порывов дано, мы вестники новых людей». В другом: «Мы дети жестокого века, мы в сумерках ищем зари…». (29 июня 1941 г.). И констатация: «У Продана подавляющее большинство мотивов – глубокая любовь к Родине и к собственному народу». (2 июля 1941 г.). Что касается, Михаила Симулика, в последствии, кандидата филологических, первый заведующий кафедры русского языка УжГУ в 1962-1965 годах, мне удалось пообщаться только с его вдовой, может когда-то и опубликую переданную мне на хранение полную версию рукописи воспоминаний на русском языке о Дмитрии Вакарове. К слову, жил рядом с ним в Изе, на одной улице.
А познакомил нас с И. Ф. Комловшием – В. А. Сочка-Боржавин, он в свое время подписал мне свою книгу «Горы и доля» с такими душевными словами: «Моему собрату по перу». А тогда, когда появилась возможность, представил меня Ивану Федоровичу. Так возникла возможность регулярно общаться, с этим, без преувеличения, великим человеком, чтобы уже дома записывать по памяти его комментарии по тем или иным историческим процессам, воспоминания, рассказами про его насыщенную на события жизнь. Помню, впечатляющий, эмоциональный эпизод, когда он со слезами на глазах поцеловал обложку книги друга Боржавина на русинском языке о наших Будителях. Её подарил, когда она только что вышедшую из печати.
За год до его смерти в 1996 году, предложил уже тяжело больному на диабет, без ампутированных обеих ног, войти в редколлегию тогда ещё выходившей на четырёх языках «Карпатской панорамы», которое было принято. Не смотря, на большую разницу в возрасте, мы, подружились, часто встречались в его уютном особняке по улице Мужайской, обговаривали сюжеты многих публикаций, в том числе, и про первого премьер-министра Подкарпатской Руси Андрее Броди. Иван Федорович имел возможность наблюдать из зала суда за судилищем над ним и его соратниками. Одним словом, был живым свидетелем тогдашней трагической для подкарпатских русинов эпохи. Похоронили И. Ф. Комловшия в Берегове на греко-католическом кладбище. Вечная память!
Валерий Разгулов, историк-архивист-краевед
